Экологическая политика и природопользование
С каждым годом зеленая повестка усиливается: государства берут на себя новые обязательства и делают последовательные шаги на пути к безуглеродному будущему. Россия не отстает: наша страна присоединилась к Парижскому соглашению, развивает возобновляемые источники энергии и не просто смотрит в сторону водородной энергетики, но и рассчитывает занять лидирующие позиции в данном направлении. Об актуальной сегодня климатической повестке, целях России в данном направлении, возможностях озеленения энергобаланса и необходимости снижения экологической нагрузки на планету рассказал советник Президента РФ, специальный представитель Президента РФ по вопросам климата, председатель редакционного совета журнала «Эковестник» Руслан ЭДЕЛЬГЕРИЕВ.
— Руслан Сайд-Хусайнович, 4 ноября Президент РФ Владимир Путин подписал указ № 666 «О сокращении выбросов парниковых газов», в соответствии с которым правительству поручено разработать стратегию социально-экономического развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов (ПГ) до 2050 года и обеспечить к 2030 году сокращение выбросов ПГ до 70 процентов относительно уровня 1990 года.
После публикации указа появились неоднозначные комментарии. К примеру, член Межведомственной рабочей группы по экономическим аспектам охраны окружающей среды и регулирования выбросов парниковых газов при Минэкономразвития России, член рабочей группы по реализации на территории города Москвы пилотного проекта по сокращению выбросов ПГ Михаил Юлкин считает, что «новый указ президента о сокращении выбросов ПГ — это карт-бланш на их увеличение без малого на 40 процентов от текущего уровня, что прямо противоречит духу и букве Парижского соглашения, на который указ ссылается». Он аргументирует это тем, что «если брать 1990 год за 100 процентов, то цель выйти к 2030 году на 70 процентов — это, безусловно, сокращение. Однако сегодня выбросы ПГ у нас находятся на уровне 52 процентов от выбросов 1990 года. С этой точки зрения цель выйти к 2030 году на 70 процентов от уровня 1990 года — это что угодно, но точно не сокращение выбросов». Как бы вы это прокомментировали?
— Мне бы хотелось отметить два момента. Первое. Отдельные эксперты при прочтении указа президента обращают внимание только на цифру 70, интерпретируя соответствующее положение указа № 666 таким образом, что правительству ставится задача достичь этой целевой цифры, но на самом деле это не так. В указе четко сказано, что «сокращение до 70 процентов», то есть, другими словами, эксперты «забывают», что между предлогами «на» и «до» имеется существенная разница. Предлог «до» предоставляет правительству весьма существенную гибкость. И второе соображение, более важное. В соответствии с указом Правительство РФ должно разработать и утвердить стратегию социально-экономического развития РФ с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Поскольку, как было отмечено выше, предлог «до» предоставляет правительству гибкость, именно в стратегии на основании анализа прогнозных данных по развитию различных секторов экономики и по сокращению выбросов в этих секторах должно быть дано обоснование средне- и долгосрочным целям с указанием механизмов их достижения.
— Расскажите, пожалуйста, каким образом Россия выполняет свои обязательства по Парижскому соглашению? Что сделано за прошедший год — с момента подписания нашей страной документа?
— Работа ведется по целому ряду направлений. Помимо уже упомянутого нами указа считаю важным отметить разработанный и утвержденный Правительством России в начале этого года национальный план мероприятий первого этапа адаптации к изменениям климата на период до 2022 года. Кроме того, разработан проект стратегии социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года, завершается работа над законопроектом о регулировании выбросов парниковых газов.
Хотел бы акцентировать внимание на той работе, которая в настоящее время проводится во исполнение принятого решения о формировании регионального пилотного проекта торговли выбросами парниковых газов на Сахалине. В рамках этого проекта мы рассчитываем разработать комплексную систему регулирования выбросов парниковых газов, предполагающую формирование новых инвестиционных потоков, направляемых в первую очередь на реализацию проектов повышения энергетической эффективности, а также других климатических проектов. Здесь же можно говорить о том, как много у нас сделано в последние годы и в секторе возобновляемой энергетики.
Эффективное решение проблем сохранения нашей климатической системы невозможно без организации международного взаимодействия и сотрудничества. Мы рассчитываем на диалог со всеми заинтересованными странами, в первую очередь с нашими основными торговыми партнерами — странами ЕС, первые шаги, направленные на организацию такого диалога, который носил бы долгосрочный и взаимовыгодный характер, в этом году нами уже сделаны.
— Сегодня в глобальном масштабе много говорится про энергопереход, некоторые страны взяли устойчивый курс на безуглеродную экономику. Александр Новак, будучи министром энергетики РФ, отмечал, что Российская Федерация готова вносить вклад в климатическую повестку, но не стоит сбрасывать со счетов традиционные источники энергии: «Нельзя говорить только о возобновляемых источниках энергии, о будущем безуглеродной экономики, в то время как потребности мировой экономики все-таки во многом зависят от углеводородов. Очевидно, что только зеленая генерация — солнце и ветер — не сможет ни к 2050 году, ни в более далекой перспективе удовлетворить всю потребность в энергии. В отдельных регионах или конкретных странах, возможно, удастся перейти на безуглеродную энергетику, но такой путь подходит не для всех». Каково ваше мнение на этот счет?
— Господин Новак, безусловно, прав — в ближайшие годы и даже в ближайшие как минимум два десятилетия ископаемая энергетика сохранит свое доминирующее положение. В наибольшей степени это утверждение справедливо для природного газа, потребление которого в соответствии с прогнозом Международного энергетического агентства (сценарий реализации заявленных странами мер по сокращению выбросов парниковых газов) будет продолжать расти как минимум до 2030 года, а также для нефти, в отношении которой прирост потребления будет не столь значительным. Поэтому для России, как страны — крупнейшего в мире экспортера углеводородов, курс на отказ от производства и экспорта углеводородов является не только бессмысленным, но и, с точки зрения экономики, губительным.
Вместе с тем надо понимать, что в будущем для всех нас, для всей цивилизации, если мы будем всерьез решать проблему сохранения нашей климатической системы, альтернативы курсу на построение в долгосрочной перспективе низкоуглеродной экономики и развитию возобновляемой энергетики нет. Изменения климата во многих регионах происходят очень быстро, поэтому уже сегодня страны и энергокомпании, даже ценой существенного роста своих затрат, думают о дне завтрашнем и принимают решения о развитии ВИЭ. Соответственно, нет ничего удивительного в том, что при прогнозируемом в 2020 году падении глобального спроса на энергоресурсы в пять процентов в секторе ВИЭ прогнозируется рост потребления энергии (около одного процента), а если говорить о 2030 годе, то рост потребления энергии от ВИЭ в тех же прогнозах МЭА будет эквивалентен суммарному росту потребления энергии в нефтяном и газовом секторах, а также в атомной промышленности. Соответственно, вопросы обеспечения диверсификации нашей экономики и энергетики, я считаю, наряду с уже упомянутыми мной целями и механизмами по сокращению выбросов должны найти отражение в стратегии до 2050 года.
— Одним из актуальных трендов является развитие водородной энергетики. Недавно вы заявили, что Россия обладает значительным потенциалом для развития такой энергетики и может составить конкуренцию ведущим мировым игрокам в этом секторе. Почему, имея значительный потенциал, наша страна ранее не развивала это направление столь активно? Что нужно сделать уже сегодня для того, чтобы занять свое место на мировом рынке?
— Основная причина в том, что спрос на водород начал существенно расти буквально в последние несколько лет, и в первую очередь это вызвано объективной необходимостью снижения негативного воздействия человека на климатическую систему. И это притом что первые технологические разработки получения водорода увидели свет еще в первой половине XIX века. Соответственно, очень быстро меняются и прогнозы по инвестициям. В период с ноября 2019 по март 2020 года прогноз по инвестициям к 2030 году вырос в два с половиной раза (до 8,2 ГВт), причем более половины будущего спроса приходится на Европу. Но водородный бум охватил не только ее, в течение последних двух лет различного рода решения о развитии водородной энергетики приняты в целом ряде стран — в Австралии, Китае, Индии, Южной Корее, США, Канаде, странах Латинской Америки.
В отношении второй части вопроса — у нас действительно значительный потенциал развития водородной энергетики, и с целью его реализации российское правительство уже приняло решение: в октябре этого года вышло распоряжение № 2634 об утверждении плана мероприятий по развитию водородной энергетики до 2024 года. По сути, ответы на ваши вопросы в полном объеме содержатся и в этом плане — от мероприятий по стимулированию и господдержки развития отрасли до разработки высокотехнологичных решений и формирования производственного потенциала и реализации пилотных проектов, — и в утвержденной в этом году правительством Энергостратегии РФ, предусматривающей рост экспорта водорода к 2035 году до двух миллионов тонн.
— В Европе есть достаточно радикальная точка зрения: если получать водород, то в идеале зеленый — не из угля и даже не из природного газа, а с использованием технологии электролиза, когда электричество для электролиза будет поступать от ВИЭ. Понятно, что многое зависит от экономики и себестоимости процесса. Как вы считаете, стоит ли сейчас России вкладывать средства в разработку таких технологий, или, может быть, стоит дождаться, пока они появятся в других странах? И не получится ли такая же ситуация, как с зеленой энергетикой, в развитие которой направлены огромные средства, но пока ее вклад в энергобаланс ЕЭС России совсем незначительный?
— Жизнь устроена так, что многие решения, которые сегодня представляются радикальными, очень быстро, буквально завтра становятся реальностью.
Такая же история и с радикальностью зеленого водорода. Стратегический курс на зеленый водород уже принят ЕС. Предполагается, что суммарные инвестиции в развитие этой «радикальной» технологии к 2050 году составят от 180 до 470 миллиардов евро, в то время как на развитие «нерадикальной», ископаемой низкоэмиссионной водородной энергетики, которая станет промежуточным этапом на пути перехода ЕС к углеродной нейтральности, будет направлено от 3 до 18 миллиардов евро.
То, что российское правительство уже приняло решение о развитии водородной энергетики, — это и есть ответ на вопрос в отношении необходимости вкладывать средства, время и ресурсы в разработку водородных технологий.
Но позвольте оставить без подробного ответа последний вопрос, касающийся эффективности направления «огромных» средств в развитие альтернативной энергетики и доли ВИЭ в энергобалансе России. Здесь смотря с чем сравнивать. Если с Китаем, весьма активно развивающим это направление на протяжении последних двух десятилетий и являющимся мировым лидером в области ВИЭ, то наши «огромные» средства превращаются в лучшем случае в «весьма скромные», в связи с чем и доля ВИЭ в российском энергобалансе не превышает упомянутый вами один процент.
— В 2020 году Всемирный день экологического долга наступил 22 августа. По словам президента аналитического центра Global Footprint Network, подсчитывающего ежегодный ущерб, наносимый планете, Матиса Вакернагеля, фиксируются катастрофические последствия жизнедеятельности человека: от глобального потепления до исчезновения некоторых видов живых организмов и целых экосистем. Помогут ли системные изменения в энергопотреблении предотвратить глобальные климатические изменения?
— Системные изменения уже происходят, и, конечно, они помогут. Государства должны показывать людям пример климатически ответственного поведения, в том числе связанного с экономией энергоресурсов. Практически все страны сегодня разрабатывают или уже разработали свои низкоуглеродные стратегии, и там содержится чаще всего целый комплекс мер, направленных на снижение негативного воздействия на климатическую систему, включая предоставление прямых субсидий на развитие низкоуглеродных технологий, в частности ВИЭ. Задача государства — в установлении правил игры, в том числе предусмотренных Парижским соглашением, целевых показателей сокращения выбросов и увеличения поглощения парниковых газов.
Сейчас реализация целого ряда глобальных масштабных проектов происходит не по приказу сверху, а из-за сильнейшего давления снизу, со стороны обычных граждан и организаций, требующих реального вклада в борьбу с климатическими изменениями, максимальной прозрачности климатической информации и принятия стратегических решений, обеспечивающих снижение нагрузки на климатическую систему. Во многом благодаря этому уже не первый год мы являемся свидетелями постепенного вытеснения из мирового энергобаланса ископаемой энергетики и ее замены на возобновляемую энергетику. Важно, что не только правительства, но и пенсионные фонды, крупнейшие инвестиционные банки, нефтяные и энергетические компании добровольно сокращают свои инвестиции в проекты развития ископаемой энергетики. Так, в 2014 году, за год до принятия Парижского соглашения, суммарные активы институциональных инвесторов, заявивших о выводе активов из ископаемой энергетики, составляли 52 миллиарда долларов, а к концу
— Как, на ваш взгляд, можно снизить экологическую нагрузку на планету и реально ли это на практике?
— Я считаю, что реально не только просто изменить или снизить, необходимо минимизировать влияние человека на экологию и климат. Причем сделать это можно без ущерба, во благо для самих людей, повышая в целом уровень их жизни.
Важно отметить, что решение климатической проблемы позволяет внести вклад в решение целого ряда других проблем, связанных с улучшением качества жизни человека, включая ликвидацию нищеты, голода, обеспечение работой, недорогой энергией, чистой водой и так далее. Для того чтобы мы с вами и миллиарды других людей могли на себе почувствовать эти изменения, государства ООН приняли решение об установлении так называемых целей в области устойчивого развития (таких целей 17, а соответствующих этим целям задач — 169). В России еще в 1996 году президент утвердил концепцию перехода страны к устойчивому развитию, которая была направлена на обеспечение баланса в решении социально-экономических задач, а также задач по сохранению благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала для удовлетворения потребностей людей. В настоящее время меры, направленные на достижение ЦУР в Российской Федерации, интегрированы в национальные проекты и другие стратегические и программные документы, в том числе в доктрины, государственные программы, концепции. Эти документы по своему содержанию обобщают все цели устойчивого развития.
— Глава «Роснано» Анатолий Чубайс призывает принять в России жесткие законодательные меры в области регулирования выбросов СО2. По его мнению, новый закон должен вводить квоты и плату за сверхнормативные выбросы. Даже небольшая плата, полагает он, заставит бизнес считать деньги и активизирует работу компаний по мониторингу выбросов парниковых газов, что создаст спрос на энергоэффективные решения. Что вы думаете по этому поводу?
— Плата за выбросы парниковых газов — стандартная мировая практика и один из наиболее эффективных механизмов, позволяющих достигнуть целей Парижского соглашения. Речь идет не только о долгосрочных целях ограничения роста приземной температуры. Напомню, что одной из задач Парижского соглашения является, цитирую, «укрепление глобального реагирования на угрозу изменения климата в контексте устойчивого развития и усилий по искоренению нищеты, в том числе посредством приведения финансовых потоков в соответствие с траекторией в направлении развития, характеризующегося низким уровнем выбросов и сопротивляемостью к изменению климата». Никакого другого инструмента, помимо того, о котором говорит Анатолий Чубайс, мир не придумал. Десятки стран и регионов мира идут по этому пути, причем, замечу, проходят его не только без ущерба для развития своих экономик, но создавая, в том числе за счет использования «углеродной платы», экономические стимулы для бурного развития инновационных и низкоэмиссионных технологий.
Вместе с тем здесь возникает целый ряд проблем и вопросов, связанных с необходимостью выравнивания конкурентных условий для работающих на рынках компаний, и есть риск попасть под международные меры углеродного регулирования (другими словами, под необходимость платить пограничный углеродный налог, пропорциональный углеродному следу своей продукции) для стран-экспортеров, не установивших плату за выбросы парниковых газов на национальном уровне. Это реальность, с которой нам придется столкнуться начиная с 2023 года. Есть предварительные оценки, в соответствии с которыми в случае отсутствия в России платы за выбросы парниковых газов сумма средств, поступающих из нашей страны в бюджет ЕС от пограничного углеродного налога, может составить к 2030 году до 50 миллиардов евро. Считаю, что Россия способна выстроить такую систему регулирования, при которой и плата за выбросы будет по объему не столь значимой, и саму плату можно будет использовать не для модернизации энергетики и экономики стран ЕС, а для развития чистой экономики и энергетики здесь, в России.
— Готовы ли, по вашему мнению, страны, забыв о различных разногласиях, действовать сообща в плане реализации экологических, и в том числе климатических, целей? С кем может скооперироваться Россия?
— Государства уже действуют сообща, чему свидетельствует Парижское соглашение. Конечно, у каждой страны свои интересы, которые необходимо отстаивать на всех уровнях климатических переговоров, свои подходы к выполнению взятых по Парижскому соглашению обязательств. Но главное, что цель одна — сохранить экологию и удержать прирост глобальной средней температуры ниже двух градусов Цельсия. Для ее достижения страны должны сотрудничать, об этом сказано не только в Парижском соглашении, но и в Рамочной конвенции об изменении климата, — страны должны обеспечивать максимально прозрачный режим обмена информацией, решать вопросы, связанные с максимально широким распространением инновационных технологических решений, снимать существующие инвестиционные барьеры.
К сожалению, пока зафиксированные в этих международных договорах декларации о необходимости сотрудничества не всегда совпадают с тем, что мы имеем на практике. Россия может и будет сотрудничать со всеми государствами, разделяющими такие подходы, тем более с нашими традиционными партнерами — странами ЕС, Китаем, другими развитыми и развивающимися странами, а также с Соединенными Штатами, если эта страна, как обещал избранный президент, вернется в Парижское соглашение.
— Пандемия COVID-19 оказала значительное влияние на все отрасли. Несмотря на многие негативные моменты, есть и позитивные — вода в каналах Венеции стала прозрачной, чего там не видели лет 60; в берлинских парках начали вить гнезда редкие птицы, не залетавшие раньше в городскую черту. В Париже, Мадриде, Лондоне и Риме экологи отмечали необычайно низкую концентрацию вредных веществ в атмосфере. И это лишь несколько примеров. Как вы считаете, насколько пролонгированным будет эффект от пандемии для окружающей среды, учитывая, что сейчас мир вошел во вторую волну? Можно ли как-то продлить этот эффект?
— Конечно можно, даже нужно продлить и как минимум надолго зафиксировать этот эффект. Многие страны уже заявили о том, что пандемия при всех ее крайне неблагоприятных, а порой и страшных последствиях стала шансом для перехода мировой экономики на новый путь развития, связанный с формированием новых подходов к инновациям, защите окружающей среды, экономическому росту. Вопрос в том, есть ли политическая воля у стран воспользоваться этой возможностью. От этого зависит, насколько пролонгированным будет эффект. Здесь еще много вопросов и самых разнообразных трудностей, которые нам необходимо будет преодолеть, в том числе связанных с полной ликвидацией многочисленных барьеров в части развития международного информационного, инвестиционного и экономического сотрудничества в области защиты окружающей среды и климата.
Я считаю, что реально не только изменить или снизить, необходимо минимизировать влияние человека на экологию и климат.
— Руслан Сайд-Хусайнович, в этом номере «Эковестника» мы подводим итоги года. Какие главные события
— Безусловно, пандемия коронавируса стала в самом худшем смысле этого слова «ньюсмейкером» 2020 года и изменила образ жизни каждого из нас. В результате пандемии потеряно не только более миллиона жизней во всем мире, многие страны столкнулись с самым серьезным за последние десятилетия экономическим кризисом, и сейчас наша задача заключается в том, чтобы найти пути выхода из него. Пандемия сказалась и на климатической повестке: вирус наглядно показал, что для решения глобальных проблем необходима мобилизация усилий каждого из нас. Даже в условиях замедления деловой активности мы достигли рекордных концентраций парниковых газов в атмосферном воздухе. Вместе с тем считаю, что этот кризис, как и любой другой, создает возможности для модернизации и обновления экономики. Нам всем нужно приложить усилия для обеспечения всеобъемлющего перехода к низкоуглеродному развитию на благо нашей страны и всей планеты.
— На решении каких вопросов и на каких направлениях, на ваш взгляд, нужно сконцентрировать внимание в следующем году?
— Ключевым направлением национальной климатической политики является формирование нормативной базы регулирования выбросов парниковых газов и долгосрочного целеполагания в области низкоуглеродного развития. Надеюсь, что ряд важнейших документов увидит свет уже в следующем году. Одним из главных событий также станет
— Руслан Сайд-Хусайнович, благодарю вас за беседу. Позвольте от редакции журнала «Эковестник» поздравить вас с днем рождения, пожелать вам успехов, крепкого здоровья и всего самого наилучшего!
Беседовала Елена ВОСКАНЯН
Спасибо за оставленую заявку!
Менеджер свяжется с Вами
в ближайшее время.
Государства должны показывать людям пример климатически ответственного поведения, в том числе связанного с экономией энергоресурсов.